Пропавшая. - Страница 19

— Идиот! — Для того, чтобы добраться до брата, Василисе пришлось буквально проползти на четвереньках разделявшие детей полтора метра: сил встать не было. Пощечина вышла совсем слабой — Егор только покачнулся, но выражение лица разительно поменялась.

— Вася?..

— Идиот! Он сам себя убил — не видишь что ли, он на этой дряни сидит уже несколько лет? И прихватил с собой все порции «грани», какие у него были, чтобы колоть столько раз, сколько придет в себя! Он тут уже четвертые сутки валяется! Его личность уже была готова развалиться и без внешнего воздействия… Он сам с собой это сделал, а не мы!!! — Последние слова дочь практически проорала — если можно орать срывающимся шепотом. Тем сильнее оказался контраст, когда девочка совершенно спокойным голосом закончила. — И мы обязаны воспользоваться его… жертвой, иначе она будет напрасной.

— Что? — Егор удивленно хлопнул глазами. Он как раз пытался сменить позу с «сидя на коленях» на просто «сидя», и застыл на середине движения.

— Что слышал. — Силы и голос постепенно возвращались к младшей. — Ты сканировал его… Мерха вместе со мной. У него в голове — то, что нам нужно: язык, грамота, местные расклады: где что находится, кто здесь главный… как я уловила — выход из базы далеко в пустыне. У него какой-то транспорт здесь где-то есть, а мы даже не знаем, как им управлять… ну, соображай уже быстрее!

— Н-но… — Кажется, сын такой точкой зрения сестры на события оказался шокирован еще сильнее, чем «убийством». Мальчик с каким-то новым выражением лица перевел взгляд на лежащего на полу наркомана, потом назад на сестру. — … мы просто так это возьмем и сделаем?

— Я не хочу умирать здесь в компании с этим… Мерхом. — Вася прищурилась, как будто всматриваясь в рекомое тело, и сморщилась, потирая висок. — Воды тут нет, еды тоже. Этот… привез небольшой запас… и спрятал… ай!

Егор бережно обхватил сестру за плечи и прислонил к своему плечу. Тихо резюмировал:

— Я думаю, это оттого, что мы слишком много информации пробуем осознать — собственные мозги не справляются…

— Нужно… по кусочкам. — Василиса рукавом руки оттерла лоб. Рука заметно дрожала.

— Мы не успеем… даже за сутки… тут работы на несколько лет. А его сознание без личности скоро начнет угасать.

— Мама записывала информацию на кристалл из своей головы — структурировала и записывала… а здесь уже структуризация проведена: единственную нелинейность мы… сломали. Просто перенести, не осознавая… кристалл у нас остался. — Сестра слабо мотнула головой в сторону приоткрытых ворот.

— Он может взорваться, как и большой. — Старшему высказанная идея совершенно не нравилась. — И потом, что это нам даст? Осознавать все равно придется по кусочкам и очень долго… если переписать вообще получится.

— Получится. — Упрямо наклонила голову Василиса и с усилием отлипла от плеча брата, села ровно. — Это единственный шанс. Нам невероятно повезло наткнуться на этого… нужно воспользоваться возможностью. Иначе нам маму просто не найти!

— И что делать?

— Вот я и думаю…

— Я знаю, что делать. — Вмешался я в спор детей.

Пока брат и сестра обсуждали обстановку, я боролся с мучительным ощущением полной нереальности происходящего… и одновременно с еще более болезненным ощущением собственной бесполезности. У меня не было таланта к псионике — Ната говорила, что это генетический дар, в популяции людей довольно редкий. И что вообще полюбила меня за другой талант… Мне вдруг вспомнилась та ночь — пьяная пятерка гопников, только теперь, с высоты своего возраста и опыта я осознавал: для Наты я мог быть там полезен лишь как отвлекающий маневр. Живой щит или, как говорят, мясо. Когда пятеро на одного — мышцы не решают: нужно оружие и умение им владеть. Но если оружия нет, то своей болью ты можешь купить несколько лишних шансов тому, кто совладать с противником способен. Я не мог помочь детям сейчас — в мире наверняка других, ушедших вперед технологий, без пси-способностей, почти без оружия и без умения применять даже то, что есть. Но я по-прежнему мог стать «мясом», живым щитом, только в этот раз не от людей, а от сложившейся ситуации. В положении или «все рискуют умереть», или «я рискую больше других, но, в случае выигрыша…» у меня даже сомнения не возникло, что выбрать.

— Если я правильно понял, то наркотик, как его, «грани»? — разработан имперцами для работы с памятью человека, верно?

— Па-ап?

— Дальше. — Я сделал знак не перебивать меня. — Этот препарат опасен, но не летален, человек после применения возвращается примерно в то же состояние, в котором был, так?

Егор машинально кивнул, Василиса нахмурилась.

— И последнее — Вася может переписать информацию, не осознавая, это тоже я правильно понял?

— Отец!

— Папа!!! — Дети, не смотря на слабость, синхронно вскочили. — Ты же не…

— Дозировку вы можете считать у Мерха в голове. Я принимаю препарат, Лисса переписывает мне память… донора, сколько получится, потом действие прекращается — и вуаля. Информация сама «распакуется» моей голове. Ну и вы сами сказали, что настолько хорошо меня знаете, что угадываете мои мысли… так что, надеюсь, не сотрете любимому папе в мозгах что-нибудь… ненужное.

Дети смотрели на меня огромными глазами, и в них смешалось столько всего, что я и не пытался угадать отдельные эмоции. Зато сам я, на удивление, испытывал не страх и не достаточно логичные опасения за исход придуманной «на коленке» процедуры — нет, меня распирала идиотская гордость. Смогу! Все-таки смогу защитить детей. Ната будет мной гордится, если… КОГДА мы ее найдем!